Гражданская кампания [= Мирные действия] - Страница 15

Жаль, что нет рядом Марка, а то бы они сравнили ощущения. И как это люди вроде Майлза, который покидал родную планету раз пятьдесят, не меньше, справляются с огромными различиями? Майлз тоже год проучился на Колонии Бета, будучи еще моложе, чем она. Карин поняла, что у нее есть к Майлзу куча вопросов, если она, конечно, наберется смелости его спросить.

Значит, Майлз Форкосиган теперь Имперский Аудитор. Трудна вообразить его в обществе этих напыщенных старых калош. Получив известие о новой должности брата, Марк изрядно подергался, прежде чем сподобился отправить поздравление по лучу. Но у Марка вообще Это Самое в отношении Майлза. «Это Самое» не есть общепринятое научное определение, как сообщил Карин психотерапевт Марка, но вряд ли можно подобрать иной термин для обозначения того смешанного и изменчивого комплекса, представляющего собой «Это Самое».

Карин проверила, в порядке ли одежда, оправила рубашку, пригладила брюки. Весьма экстравагантное смешение стилей — комаррианские брюки, барраярское болеро, эскобарская рубашка из искусственного шелка — вряд ли шокирует ее семейство. Натянув на палец локон пепельно-русых волос, оценила длину. Волосы уже почти отросли, теперь у нее та же прическа, что была перед отъездом с Барраяра. Да, все главные изменения произошли внутри и незаметны глазу. Она может рассказать о них, а может — и нет. Она сама решит, когда об этом можно будет рассказать без опаски. Без опаски? — изумленно переспросила себя Карин. Похоже, она заразилась от Марка паранойей. И все же…

Нахмурившись, Карин нехотя вынула из мочек свои бетанские сережки и сунула в карман болеро. Мама довольно много общалась с графиней Корделией и, вполне вероятно, сможет расшифровать, что означают на Колонии Бета эти серьги, а означали они вот что: «Да, я согласная на встречи взрослая женщина с противозачаточным имплантатом, но сейчас у меня есть постоянный партнер, поэтому не ставьте в неловкое положение и себя, и меня, подходя с предложением». Довольно длинное сообщение, записанное двумя кусочками, металла, а у бетанцев есть еще с десяток других способов передать прочие нюансы. Пару этих самых нюансов Карин уже переросла. Противозачаточный имплантат, о котором сообщали серьги, мог теперь оставаться ее маленьким секретом, о котором остальным знать не обязательно.

Она немного поразмышляла, сравнивая бетанские серьги с подобной системой социальных сигналов в других культурах: с обручальными кольцами, определенным стилем одежды или прически, шляпками, вуалями и татуировками. Конечно, такие сигналы не всегда соответствуют содержанию: например, у неверных супругов поведение не соответствует внешним признакам моногамного состояния. Впрочем, бетанцы вроде бы довольно строго соблюдают правила. Ношение ложных символов осуждается обществом. «Такие фортели все портят для других, — объяснил Карин как-то раз один бетанец. — Ведь главная цель тут — чтобы не приходилось играть в угадайку». Надо отдать должное их честности. Неудивительно, что бетанцы — отличные ученые. В целом же, решила Карин, теперь она, кажется, гораздо больше понимает некоторые особенности характера графини Корделии Форкосиган, бетанки по рождению. Но тетя Корделия приедет лишь к самой свадьбе, на Праздник Середины Лета — увы и ах! — так что разговор с ней откладывается.

Карин мгновенно отбросила мысли о хотениях плоти, как только внизу показался Форбарр-Султан. Близился вечер, и великолепный закат освещал облака, сквозь которые опускался челнок. Сверкающие в сумерках огни города являли собой фантастическое зрелище. Карин наблюдала любимый и такой знакомый пейзаж — текущую реку, настоящую реку после целого года лицезрения до смерти надоевших фонтанов, понастроенных бетанцами в их подземном мире. Знаменитые мосты, воспетые в народных песнях на всех четырех языках, монорельсовая дорога… Последовал последний рывок, и челнок сел в космопорте Форбарр-Султана. Дома, дома, я дома! Карин с трудом удержалась, чтобы не побежать по головам медлительных стариков, шедших к выходу впереди нее. Наконец она промчалась по гибкой трубе перехода и коридору. Они меня встречают? Все ли пришли?

Они не разочаровали ее. Тут были все, все до единого, стояли отдельной группкой, занимая самое выгодное место поближе к выходу из коридора. Мама держала огромный букет цветов, а Оливия — большой плакат с надписью «Добро пожаловать домой, Карин!». Марсия нетерпеливо приплясывала на месте в отличие от Делии, очень повзрослевшей и как всегда сдержанной. И стоял, опираясь на трость, улыбающийся папа, не успевший после работы переодеть мундир. Затем последовали горячие объятия, согревшие душу соскучившейся Карин. Оливия хихикала, Марсия верещала, и даже па смахнул слезу. Проходившие мимо пассажиры и встречающие не сводили с них глаз. Мужчины засматривались настолько, что едва не вмазывались лбом в стенки. Блондинистая группа коммандос коммодора Куделки, как шутили младшие офицеры генштаба. Интересно, подумала Карин, Оливия с Марсией по-прежнему их изводят? Бедные мальчики все норовили сдаться на милость победительниц, но до сих пор ни одна из сестриц пленных не брала. Кроме Делии, судя по всему, завоевавшей на Зимнепразднике комаррианца, друга Майлза. Коммодора СБ, ни больше ни меньше. Карин не терпелось добраться побыстрее до дома и узнать все в подробностях о помолвке.

Говоря все одновременно (кроме па, который сдался уже много лет назад и сейчас лишь добродушно слушал), они дружно отправились за багажом Карин, а потом к машине. По такому случаю мама с па явно позаимствовали этот здоровенный лимузин у лорда Форкосигана вкупе с оруженосцем Пимом в качестве водителя, чтобы всей семьей разместиться на заднем сиденье. Пим поприветствовал Карин от имени своего сюзерена и от себя лично, положил ее скромный багаж на сиденье, и они отправились домой.