Гражданская кампания [= Мирные действия] - Страница 140

140

— Я хочу год, — заявила Карин. — До следующего Праздника Середины Лета. Мне нужен хотя бы год, чтобы разобраться, что у нас получится. И мне ни от кого ничего не надо, — тут она сердито глянула на родителей, — кроме невмешательства!

— Согласен, согласен! — отчаянно закивал Марк.

— Он согласится на что угодно! — ткнул в Марка пальцем па.

— Нет, — возразила тетя Корделия. — Полагаю, со временем ты обнаружишь, что он никогда не согласится ни на что, что может сделать Карин несчастной. Или менее значительной. Или может угрожать ее безопасности.

— Да ну? — Па нахмурился совсем уж грозно. — А как насчет ее безопасности от него? Эта бетанская терапия наверняка не без причины!

— Действительно, не без причины, — согласилась тетя Корделия, кивком признавая серьезность заявления. — Но, по-моему, она эффективна… Марк?

— Да, мэм! — Марк отчаянно старался выглядеть выздоровевшим. У него не очень получалось, но старался он явно искренне.

— Марк — такой же ветеран наших войн, как любой знакомый мне барраярец, Ку, — спокойно добавила графиня. — Просто он был призван в куда более раннем возрасте. И по-своему, в странной и одинокой манере, так же отчаянно сражался и ничуть не меньше рисковал. И потерял не меньше. Уж наверняка ты не можешь отказать ему в таком же периоде времени на выздоровление, какой потребовался тебе?

Коммодор отвел взгляд, лицо его стало бесстрастным.

— Ку, я бы не стала поощрять эту связь, если бы полагала, что это небезопасно для кого-то из наших детей.

— Ты? — Он снова поглядел на нее. — Да знаю я тебя! Ты доверчива сверх всякой меры!

Графиня спокойно выдержала его взгляд.

— Знаю. И добиваюсь результатов сверх всякой меры. Как ты помнишь.

Па невесело закусил губу, потеребив носком сапога свою трость. Он ничего не ответил, но на губах наблюдавшей за ним мамы заиграла занятная улыбочка.

— Что ж, — весело проговорила графиня, нарушая повисшее молчание, — полагаю, мы достигли определенного взаимопонимания. Карин получает опцион на Марка, и наоборот, до следующего Праздника Середины Лета, когда, возможно, нам придется встретиться еще раз, оценить результаты и рассмотреть вопрос о продлении опциона.

— Что? Значит, мы должны просто стоять в сторонке, а эти двое будут… продолжать в том же духе? — завопил па в последней попытке возмутиться.

— Да. У них обоих будет та же свобода действий, как… э… была у вас двоих, — кивком указала графиня на родителей Карин, — на такой же фазе вашей жизни. Признаю, что тебе было куда проще, Ку, поскольку все родственники твоей невесты жили в других городах.

— Я помню, как ты боялся моих братьев, — припомнила мама с забавной улыбкой. Глаза Марка чуть округлились.

Карин наслаждалась этим неожиданным историческим экскурсом. По ее опыту, все ее дядья Друшикко были сама доброта. Па стиснул зубы, но потом глянул на маму, и взгляд его потеплел.

— Согласна, — решительно заявила Карин.

— Согласен, — мгновенно эхом отозвался Марк.

— Согласна, — произнесла тетя Корделия и, приподняв брови, поглядела на сидящую на кушетке пару.

— Согласна, — кивнула мама и уставилась на па с ехидным весельем в глазах.

Он одарил ее долгим ошарашенным «и ты, Брут?» взглядом.

— Ты переметнулась на их сторону!

— Да, пожалуй. Не присоединишься к нам? — Улыбка ее стала чуть шире. — Я знаю, на этот раз у нас нет под рукой сержанта Ботари, чтобы вырубить тебя ударом в челюсть и утащить с нами вопреки твоему здравому смыслу. Но без тебя нам было бы куда сложней заполучить голову Фордариана.

Она покрепче сжала его руку.

Через некоторое время па оторвал взгляд от мамы и, грозно нахмурившись, повернулся к Марку:

— Если ты ее обидишь, я сам тобой займусь!

Марк отчаянно закивал.

— Твое условие принято, — сияя глазами, пробормотала тетя Корделия.

— Ну, тогда согласен! — рявкнул па. И обиженно насупился. Но руки мамы не выпустил.

Марк с обожанием глядел на Карин. Она чуть ли не видела, как вся Черная команда радостно прыгает и вопит у него в голове, а лорд Марк пытается ее заткнуть, чтобы, не приведи бог, она не привлекла к себе внимания.

Карин набрала для храбрости побольше воздуха, сунула руку в карман болеро и извлекла свои бетанские сережки. Ту саму пару, означавшую, что она взрослая и у нее стоит имплантат. С небольшим усилием она вставила одну в ухо. Это не декларация независимости, подумала она, поскольку она все еще живет в паутине зависимостей. Это всего лишь декларация Карин, означавшая «я — это я. А теперь посмотрим, на что я способна».

Глава 17

Оруженосец Пим, чуть запыхавшись, впустил Катриону в фойе особняка Форкосиганов. Застегивая воротник мундира, он с обычной доброжелательностью улыбнулся ей.

— Добрый день, Пим, — поздоровалась Катриона. И порадовалась, что голос не дрожит. — Мне нужно видеть лорда Форкосигана.

— Да, мэм.

То, что сорвавшееся у него с языка «да, миледи!» на том пресловутом ужине было многозначительным ляпом, Катриона сообразила лишь задним числом. Тогда она не обратила на это внимание.

Пим включил наручный комм.

— М’лорд? Вы где?

Из комма послышался слабый стук и раздался приглушенный голос Майлза:

— В мансарде северного крыла. А что?

— К вам пришла госпожа Форсуассон.

— Я сейчас спущусь… Нет, погоди. — Короткая пауза. — Приведи ее сюда. Готов поспорить, ей это понравится.

— Слушаюсь, м’лорд. — Пим указал на черный ход. — Сюда, пожалуйста.

140