Гражданская кампания [= Мирные действия] - Страница 36

Марк на мгновение прервался, чтобы спросить:

— Как ты сюда добралась?

Затем еще пару минут не давал ей ответить.

— Пришла, — выдохнула наконец Карин.

— Пришла?! Да это добрых полтора километра!

Положив руки ему на плечи, Карин слегка отстранилась, глядя ему в лицо. Слишком бледный, осуждающе подумала она. Почти мучнистый. Хуже того, сходство с Майлзом снова проявилось вместе со скулами. Наблюдение, которое — Карин знала — приведет его в ужас. И она промолчала.

— Ну и что? В хорошую погоду мой папа каждый божий день ходил сюда пешком, невзирая на трость и все остальное, когда служил помощником лорда регента.

— Если бы ты позвонила, я послал бы за тобой Пима с машиной! Черт, да я бы сам за тобой приехал. Майлз сказал, что я могу пользоваться его флайером, когда захочу.

— На флайере? Шесть кварталов? — возмутилась Карин между очередными поцелуями. — В такое чудесное весеннее утро?!

— Ну, у них тут нет тротуаров… м-м-м… как хорошо! — Он потерся носом о ее ухо, вдыхая аромат вьющихся волос, и осыпал поцелуями шею от уха до ключицы. Поцелуи жгли ей кожу. — Соскучился, соскучился, соскучился…

— Я тоже соскучилась, соскучилась, соскучилась! — Хотя они могли бы вернуться вместе, если бы он не возжелал заскочить на Эскобар.

— По крайней мере благодаря этой пешей прогулке ты такая горячая… ты можешь подняться в мою комнату и снять с себя всю эту теплую одежду… может Пыхтун немного поиграть, м-м?

— Здесь?! В особняке Форкосиганов?! Со всеми этими болтающимися вокруг оруженосцами?

— В настоящий момент я тут живу. — Теперь уже Марк отстранился и посмотрел на нее. — И оруженосцев здесь всего три, один из которых днем спит. — Между его бровями пролегла озабоченная морщинка. — А у тебя?..

— Еще хуже. Полный дом предков. И сестриц. Болтливых сестриц.

— Снять комнату? — выдвинул предложение Марк после некоторого размышления.

Карин покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы выразить чувства, которых сама толком не понимала.

— Мы могли бы позаимствовать флайер Майлза…

Это предложение вызвало у нее невольный смех.

— Вот уж где точно слишком мало места! Даже если мы оба будем принимать твои мерзкие лекарства.

Да, неизвестно о чем он думал, когда покупал эту штуку. Лучше уж большой аэрокар с широкими откидывающимися сиденьями. Как в этом его бронированном лимузине, оставшемся с времен Регентства…

— Эй! Мы могли бы забраться на заднее сиденье, затемнить окна до зеркальности…

Карин беспомощно покачала головой.

— Ну хоть где-нибудь на Барраяре?

— В том-то и проблема, — вздохнула она. — Это Барраяр.

— На орбите? — с надеждой ткнул он в небо.

Карин горько рассмеялась:

— Не знаю, не знаю…

— Карин, что случилось? — Теперь он уже не на шутку встревожился. — Я что-то не так сделал? Не то сказал? Что я… Ты все еще сердишься из-за лекарств? Прости. Прости! Я перестану их принимать. Я… Я снова наберу вес. Все, что ты скажешь!

— Дело не в этом. — Карин еще чуть-чуть отодвинулась, не выпуская из рук ладони Марка. Она склонила голову набок. — Хотя я решительно не понимаю, почему из-за того, что ты похудел, ты кажешься на голову ниже. Какой-то непонятный оптический обман. Каким образом масса может повлиять на рост? Но нет, дело не в тебе. А во мне.

Марк сжал ей руки.

— Я не понимаю, — искренне растерялся он.

— Я размышляла над этим все десять дней, пока дожидалась твоего прилета. О тебе, о нас, обо мне. И с каждым днем чувствовала себя все более странно. На Колонии Бета все казалось таким правильным, таким логичным. Все в открытую, официально, разрешено. Здесь же… Я не смогла заставить себя рассказать о нас родителям. Я пыталась собраться с духом. Но не смогла даже сестрам рассказать. Может, если бы мы вернулись вместе, я бы не струсила, но… я струсила.

— Где… Ты что, вспомнила барраярские народные предания, где любовник девушки оказывается головой в чане для вымачивания шкур, когда ее родственники застукивают его с ней?

— Чане для вымачивания шкур? Нет!

— Я об этом думал… Полагаю, твои сестрицы запросто могут такое учинить, если примутся за дело всей командой. Открутить мне голову, я хочу сказать. И мать твоя сможет. Она вас всех обучила.

— Как бы мне хотелось, чтобы тетя Корделия была здесь! — Стоп, похоже, не очень удачное замечание в данном контексте. Чан для шкур, Бог ты мой! Марк настолько параноидален… Спокойно. — Я совсем о тебе не думала!

— О! — Голос его стал бесцветным.

— Да нет же, я не то хотела сказать! Я думала о тебе днем и ночью! О нас. Но я так неуютно себя чувствую после возвращения. У меня такое чувство, что меня снова запихали на мое прежнее место в замкнутое пространство барраярской культуры! Я это чувствую, но никак не могу этому помешать! И это ужасно!

— Защитная окраска? — По его тону было ясно, что он вполне понимает желание закамуфлироваться. Пальцы Марка пробежали по ее ключице и обхватили шею. Сейчас было бы так приятно ощутить, как он гладит шею… он так старался научиться дотрагиваться до кого-то и разрешить дотрагиваться до себя, научился преодолевать панику, спазмы и одышку… Дыхание Марка участилось.

— Что-то в этом роде. Но я ненавижу ложь и тайны.

— А ты не могла бы… просто рассказать своей семье?

— Я пыталась. И не смогла. А ты сможешь?

Марк озадачился.

— А ты этого хочешь? Тогда уж точно моя башка окажется в чане.

— Нет-нет! Чисто теоретически?

— Я могу рассказать моей матери.